Я поймал себя на мысли, что перестал бояться воскресенья. Я больше не переживал о возможных кражах на объектах или драках вахтового персонала в выходной день. События личной жизни затмевали производственные проблемы. Погода сегодня была отвратительной, что исключало какую-либо возможность барщины на садовом участке. Поход в магазины не был запланирован. Я с легкой душой поехал к Ольге Сергеевне.

Консьерж в подъезде узнал меня, и я поднялся на ее этаж. Такую роль она еще не играла, во всяком случае я не видел. Жемчужное ожерелье, которое она теребила, фривольный костюм - шелковые брючки и почти мужская рубашка, смело расстегнутая на шее.

Петр Витольдович все же рискнул - преподнес ей в поезде жемчуг и просил согласиться на его предложение руки и сердца. Он большой хитрец, оказалось, заранее заготовил шампанское и два хрустальных бокала на случай ее согласия. Она еще думала до Колпино, рассматривая жемчуг, а он уже подал знак проводнице, и шампанское было подано сразу после ее «да». Я первый, кто узнал об этом. У Петра, увы, нет матушки. Ольга Сергеевна, конечно, сообщит Николаю и своему сыну Сергею, но нужно обсудить детали церемонии. Больше ей не к кому обратиться.

Она решилась на настоящий свадебный обряд, коего у нее не было в юности, но отказалась от церковного венчания. Три поколения ее предков, как мне известно, крещены в православии, а она и вовсе некрещенная. Петр Витольдович просит ее дать обет по католическому канону, ибо его последние воцерковленные предки были крещены в костеле святого Людовика на Лубянке. Но она не может предать веру предков, даже Федор Федорович Радецкий был православным христианином, хотя его отец кальвинист. Не ей менять семейные традиции. Я ничего не понимал:

- А вас где крестили?

- Меня не крестили, - жестко ответила Ольга Сергеевна, - отец был коммунистом. - Она смутилась, затеребила жемчуг, - Я решила остановиться только на акте гражданского состояния в светском учреждении.

- То есть в ЗАГСе, - уточнил я.

- Но во всем остальном я хотела бы соблюсти традиции и правила. И потому как родственника-мужчину прошу вас принять предложение господина Крассовского, где он сообщит вам о своем материальном положении и состоянии его финансов.

А Ольга Сергеевна не промах, подумал я, любой девице фору даст. Неплохая традиция, все узнать по бумагам и счетам.

- Вы же в свою очередь предоставите ему мои бумаги, сообщающие о моем приданом. Я уже подготовила, - она протянула мне папку. - И примите решение.

- Как это? - я совсем перестал ее понимать.

- Так положено, - строго сказала она. - Во время сватовства проверяются приданное невесты и финансовое состояние жениха, а также его перспективы. Мы не будем ничего менять в этом, в целом правильном, ритуале.

Я кивнул, хороший ритуал придумали наши предки. И зачем потом отменили? Я проверю, я умею, только какие перспективы у пенсионера?

- Вы дадите согласие на наш брак, - Ольга Сергеевна была категорична, - учитывая, что я расположена к союзу с ним. Потом мы назначим дату свадьбы. Меня будете сопровождать только вы как родственник мужского пола, а потом скромный ужин в кругу семьи.

- Семья у нас большая... - я пытался посчитать и у меня не получалось.

- Я уже посчитала, тринадцать человек, если будет мой сын. Александра, моих правнуков и младенца Викентия я не считаю, они само собой будут. Не знаю лишь приглашать ли Красовского-второго, если они с Летицией прервали отношения.

Мне показалось, что она на что-то намекает. Но у меня все равно не получалась такая толпа. Где она только взяла такое количество Гроше, может, еще и Радецкие подтянутся. Но это мы обсудим позже, после того, как я приму предложение от Петра Витольдовича.

- А почему вы сами не можете с ним все дела обсудить?

- Это невозможно, это дурной тон. Мы не имеем права так грубо попирать устои, - она коснулась моей руки. - К тому же, простите, голубчик, я только вам доверяю финансовую проверку имущественного состояния моего жениха.

Это верно, любовь с романтикой хорошо, а счета надо проверить. Ольга Сергеевна вновь вошла в роль трогательной невесты:

- А сразу после ужина мы уедем в свадебное путешествие, в Челябинск. Николай давно звал, к тому же там изумительные места.

- Это точно, - я грустно вспомнил Челябинск, где однажды был в командировке, - такого вы нигде не увидите. За рубежом вас вряд ли что удивит.

- Да, мне еще не доводилось бывать на южном Урале.

- Там прекрасно. Есть памятник танкистам, городской фонтан, памятник-мавзолей Владимиру Ильичу, католический храм, синагога, и даже памятник Розенбауму. А еще потрясающие промышленные предприятия, - с издевкой закончил я.

- Горы, река, озера, - продолжила она хитро, - и лошади в Колиной усадьбе. Я обещала его навестить. Мне кажется, он очень мил и природно умен.

- Есть в кого, - ответил я.

- Абсолютно согласна с вами, - гордо кивнула Ольга Сергеевна. - Петр Витольдович думает точно так же. Николай очаровал его. Меня тревожит только одно обстоятельство - знакомство с его матерью, перед которой наша семья столь виновата. И совершенно неизвестно, смогу ли я загладить ту давнишнюю историю. Ее право не принять меня. Но я надеюсь, что она простит меня. Непременно, она женщина душевная и чуткая. Иначе как бы она вырастила Николая таким тонким мальчиком.

Я открыл рот, слушая, как она свистит про Колю. Будто я его не видел, не осознал его хрупкую и трепетную душевную организацию. Даже судья прониклась судьбой сироты челябинской с бесконечно ранимой душой.

- Вы уже сказали ему о грядущем событии?

- Я скажу, когда все будет решено, то есть, когда вы официально примите предложение моего суженого и назначите день нашего воссоединения. Я не волновалась так перед первым браком, - она опустила глаза. - Вместо свадебного путешествия мне предстояла «свадебная» командировка.

- Когда мне ожидать Петра Витольдовича с визитом? - я старался быть церемонным, но толком не знал, как принято себя вести согласно кодексу о браке нынешнего Дворянского собрания.

- В ближайшие дни. Бракосочетание осенью хороший знак. Знаете, как говорят, дура идет замуж по весне, а умная - по осени.

Я припомнил все про эту трогательную процедуру. В кино родитель с образом в руках благословлял. А мне, как быть, если я не родитель, да и образа у меня, что жена из всех поездок привозит, не больше открытки. Ее спросить не решился, буду действовать по наитию. Простят меня Бог и Петр Витольдович. Я даже не спросил, куда явится жених, да и какая мне уже разница. Мне уже нестрашно, хотя для Маришки это будет полной неожиданностью. Ее о визитах гостей нужно предупреждать заранее, чтобы дом блестел как стеклышко у лаборанта в поликлинике.

- И еще, - она немного замялась, - господину Крассовскому предстоят большие траты. Я вас прошу, предупредите его заранее, что кольца для помолвки приобретаете вы, и это ваш подарок.

С этими словами она протянула мне две бархатных коробочки. И продолжила:

- Ему еще костюм покупать и обручальные кольца.

Расставшись с Ольгой Сергеевной, я позвонил Петру Витольдовичу. Мне показалось, он очень обрадовался «моей» трогательной, по его выражению, щедрости. Через пару дней он перезвонил и неожиданно пригласил меня в дом Ольги Сергеевны.

Я прибыл, и она тут же покинула свою квартиру, обещая вернуться через час. Из окна я видел, как жених и невеста, держась за руки, о чем-то болтают перед подъездом, поглядывая на окна. Она куда-то стремительно ушла, он посмотрел ей вслед и решительно вошел в подъезд. Я открыл дверь, не мог отказаться от участия в этой художественной самодеятельности. Крассовскому тоже было неловко, на пороге он сунул мне папку:

- День добрый. Там все про меня, включая СНИЛС и квитанции за октябрь. Мне разуваться?

Я не выдержал и рассмеялся, увидев его лаковые ботинки, явно справившие свое двадцатилетие.

- Не знаю. Может, Ольге Сергеевне позвонить?

- Ни в коем случае, - он был серьезен, - потом.

Он протянул мне фляжку, я глотнул коньяка. Он тоже. Потоптался. Я не выдержал и сломал очередность процедуры:

- Благословляю, только образов нет.

И мы позвонили ей. Она тут же вернулась. Я сообщил ей о своем решении. Спросил ее, согласна ли она, этому меня Крассовский научил. Она приняла мою волю и тут же организовала праздник: коньяк, пирог явно из какого-то ресторана, пирожные тирамису. Петр Витольдович достал из кармана две коробочки, которые перед этим получил от меня. Они обменялись кольцами. Я велел им жить в согласии и, растрогавшись, оставил их наедине, отправившись с папочкой домой, чтобы изучить состояние дел новоиспеченного жениха.

Слава Богу или советской власти, меня так тесть с тещей не терзали. Что бы я мог предъявить - комнату в общаге, маму в хрущевской двушке в далеком городе, стипендию аспиранта в сто с чем-то рублей, неясные перспективы будущего кандидата наук. В начале девяностых все было зыбко и непредсказуемо, и мы как-то по-старомодному подали заявление. А потом сообщили родным, когда у нас свадьба. Хотя жена сразу сказала своим родителям, они сделали вид, что узнали эту новость от меня. Это и хорошо. Все сомнения на мой счет выслушала она за моей спиной, которой еще только предстояло стать надежной, в чем они сильно сомневались. Но и им деваться было некуда, все же Маринка замуж шла в свои почти двадцать пять. Ухажеры, конечно, были или мне так говорили, и все не чета мне, лучше. Да только они не спешили идти в ЗАГС, а ее годы шли, что в Казани считалось тревожным симптомом. Словом, я был какой ни плохонький, по их мнению, но законный муж. И будущая теща, поджав свои и без того тонкие губы, согласилась отдать за меня свою единственную дочь.

Я оказался щедрее, я был рад счастью Ольги Сергеевны и Петра Крассовского, который решился расстаться с холостяцкой жизнью и свободой. Надо ему подбросить идею с мальчишником - Нахимова с Корниловым позовем. Оторвемся по полной, песню про «Варяг» споем, или они к героическому крейсеру не имеют отношения. Но, может, найдется какая-то другая морская песня, вот и исполним общим хором, терять нам нечего. Только все число родственников на свадебном ужине не мог посчитать, то десять выходило, то пятнадцать.