Издательство ФилЛиН
Е.Шевченко Ю.Грозмани    ГРОШЕВЫЕ РОДСТВЕННИКИ
Фонтанка 44

Мне позвонил Нахимов:

- Нет, нет, я не потомок великого Павла Степановича, и еще я не сын лейтенанта Шмидта, - ему нравилась эта шутка, и он сам смеялся. - Наша линия от его старшего брата Платона, тоже смоленского дворянина, я имею в виду род Нахимовых, - объяснил он. - У меня к вам архиважнейшее дело, вы должны меня понять. Наш бессменный секретарь Ольга Сергеевна, вы имеете честь быть ей родственником, уехала в Петербург, и я не могу выйти с ней на связь. Простите, что я многословен, но ее присутствие на следующем нашем собрании совершенно необходимо. Будьте любезны, посодействуйте старику.

Я сразу позвонил Агриппине Платоновне, но она не отозвалась на звонок, как и Ольга Сергеевна. Отчаянные тетушки опять ввязались в какую-то авантюру, понял я. И вытаскивать их мне. А почему, собственно говоря, мне, я же не единственный на всех Гроше? Но вместо того, чтобы найти их сыновей, я разыскал потомственного дворянина Крассовского Петра Витольдовича, в прошлом инженера-механика, геодезиста, а ныне деятеля Дворянского собрания.

Я задиристо утверждал, что он и только он может помочь найти Ольгу Сергеевну. Вероятно, только ему она доверила цель визита в Санкт-Петербург. Он смутился, но тут же активно включился в мои заботы. Всем, конечно, известно об их разногласиях, но это не в коей мере не вражда. Это поиск истины, служителем которой они оба являются, и в чем-то даже схожи в своих позициях.

Она не доверилась ему, но консультировалась по вопросу исключения из Дворянского собрания шельмецов и самозванцев. Вот, к примеру, он не смеет утверждать, как глубоко находятся корни его рода. Он может лишь доказать происхождение от начала семнадцатого века. А Ольга Сергеевна занеслась слишком далеко. Говорит, что Радецкие ведут историю с шестнадцатого века, забывая, что с шестнадцатого - силезские Радецкие, а ее род - польский, то есть семнадцатого века. Он сел на любимого конька, не давая мне возможности вернуть его к моей заботе.

Я был неправ, это было лишь прелюдией к его основному выступлению. Пересказывая давно затверженный текст, он обдумал свое эффектное явление во втором акте:

- Я думаю, она решила восстановить истину и спасти честь своего рода, для того и предприняла это отчаянное путешествие в Северную столицу. Сегодня же я готов отправиться вслед за нею, чтобы протянуть руку помощи, забыв наши разногласия. Мне кажется, я знаю, где ее искать, - сказал он заговорщически.

Я не стал подыгрывать ему, а предложил записать адрес и телефон Агриппины Платоновны Гроше. Он был обескуражен тем, что я не спросил, где же он будет ее искать, а также тем, что я не дослушал доклад о сути их спора. Я был бесконечно благодарен старику, я никак не смог бы вырваться в Питер. Жена уже смотрела на меня с подозрением, а на работе дела не позволяли отправиться в путешествие по личным причинам.

Я высказал господину Крассовскому слова признательности, просил держать меня в курсе всего и в случае непредвиденных обстоятельств звонить мне. Кажется, я растопил его сердце такой горячей заботой о тетушке. И все-таки мне было тревожно. Я опасался, что эти две Гроше втянут бедолагу рыцаря в невероятную историю. Впрочем, может ему давно пора показать, на что способны отважные Крассовские.

Он уже чувствовал себя настоящим наследником уланского полковника, на гербе которого якорь и шпага. Великодушно простил шляхетскую заносчивость праправнучки Радецкого, что с нее взять, такова порода, и был благодарен мне за эту нечаянную возможность. Он даже пригласил меня бывать на их собраниях, к тому же за меня может поручиться пани Ольга.

Он, наконец позволил себе забыть, что его выгнали из института геодезии по сокращению штатов, ибо у него давно не было научных публикаций. Его научная карьера не сложилась, и, если бы не блистательные биографии предков, он бы давно спился в своей сталинской двушке с тараканами и потертым диваном, на котором умерла его мать. Но случилось чудо, перебирая ее бумаги, он наткнулся на наброски родословного древа. Он увлекся и совершенно забыл о своей неудачной карьере в прошлом. Это было будто и не с ним вовсе, у него все впереди - научные конференции и экспедиции по родовым гнездам, публикации в журналах и интервью на радио. По рождению он не мог быть неудачником, просто он пошел не тем путем, но судьба дала ему еще один шанс, остальным, окружавшим его, тоже. Он оказался деятельным и активным. Он жил собиранием Собрания, вел все книги записей дворянства, выискивал оплошности и подтасовки, и через год стал человеком значимым.

Было еще одно, что увлекало его бесконечно. Он будто чувствовал свое великое предназначение, потому не женился (объективные причины тоже были: экспедиции, кандидатскую писал, мама болела), а тут он увидел гранд-дам, наследниц звонких фамилий. В юности они на него не то чтобы не посмотрели, голову бы не повернули, прошли мимо, не заметив. Но на заседаниях Дворянского собрания они горячо спорили с ним, подавали руку на прощание, сообщили ему свои телефоны и позволили звонить. Все были не связаны узами брака или обещанием помолвки, и каждую из них одобрила бы мама. Они были не такие, как все, они были избранными и особенными, как, оказалось, и он.

Но более всего его тянуло к Гроше-Радецкой, как он ее звал, ибо она представляла два рода сразу. И вот я ему подарил счастливый случай, о чем сам не знал, как и о том, что произошло в Петербурге. Он тоже ни о чем не догадывался, когда сел в ночной поезд, везущий его в Северную столицу. Все произошедшие события стали мне известны позже от Ольги Сергеевны и ее внука.

Бодрый Крассовский никого не обнаружил на Тамбовской улице, где квартировало Дворянское собрание, никого не было и в библиотеке на набережной Фонтанки, где частенько собирались дворянские потомки. Петербуржцы в десять утра еще спали. Он побродил по городу и отправился на Петроградскую сторону, хотя район был далеко не аристократический. Адресок Агриппины Гроше у него был, номер телефона тоже. Он продрог, а его мобильный разрядился, договориться о встрече не получалось. Он пошел на удачу, надеялся на горячий чай даже при прохладном приеме. Денег на гостиницу у него не было. Можно было пойти по пенсионному удостоверению в музей, но хотелось уже присесть, к тому же надо, наконец, выяснить, где секретарь Российского Дворянского собрания.

Словом, все сошлось, и он, купив две хризантемы, решительно позвонил в дверь Агриппины Платоновны. Он ждал чего угодно, даже возмущения Ольги Сергеевны или недоумения ее дальней родственницы, но ему открыл дверь молодой мужик в трениках и майке. Мужик был доброжелательным, хотя и вызывающим сомнения. Вряд ли он был родственником наследницы рода Гроше. Может, он делает ремонт, мелькнула догадка. Но тогда где же хозяйка дома и ее гостья? Или этот адрес неточный?

- Вы к бабкам! - мужик обрадовался моему посланцу. - Здорово, только они на кладбище.

Такого расклада Петр Витольдович не ожидал. Но два цветочка, которые он предполагал разделить между дамами, оказались соответствующими случаю.

- Обещали скоро вернуться, - продолжал мужик. - А ты тоже нам родня? Заходи.

- Я, как бы объяснить, старинный друг Ольги Сергеевны.

- Так и говорю, заходи. Я с бабкой недавно познакомился. Прикинь, она меня нашла. Я прискакал, а здесь хуже, чем во Франции. Там замок тухлый пытались мне втюхать, а здесь и вовсе могилки.

Мой новообретенный высокородный знакомец понял, что точно ошибся адресом и попал в руки буйно помешанного. И его нельзя злить, чтобы уйти живым. Только под каким предлогом ретироваться, бывшему геодезисту в голову не приходило. Он топтался, нервно оглядываясь на пути отхода. На его счастье по лестнице поднимались высокая женщина с властным лицом и Ольга, ради которой он и предпринял все это путешествие. Здесь он растерялся окончательно, как же ей объяснить свой визит в Санкт-Петербург.

- Вот к вам пришли, - радостно сообщил обезьяноподобный человек.

Ольга Сергеевна церемонно взяла обе хризантемы и представила гостя:

- Господин Крассовский Петр Витольдович, а это моя родственница Агриппина Платоновна Гроше и мой внук Николай. Вы в Петербурге по делу или просто отдыхаете?

Я бы хотел увидеть эту сцену, но мне ее живо представила Ольга Сергеевна, которая затаила обиду на коварного шельмеца Крассовского.

- Кто бы знал, что он увлечется Грушенькой, ах, ветреник, ах ловелас, донжуан, кобель да просто бабник. Он сразу стал волочиться за Грушей, стоило ей только пригласить его в свой дом. Он распустил хвост и даже забыл о нашем споре про ведение родословных книг.

В тот день Крассовский сказал, что переживал за нее и до него дошли слухи, что Ольга Сергеевна находится в беде. Он сразу кинулся на помощь, будто кто его звал. Но Агриппина позволила себя заморочить и оценила его рвение. Она была к нему благосклонна и даже предложила бывать в ее доме. Крассовский совсем зарвался, сыпал комплиментами, болтал, что всегда мечтал учиться в Ленинградском горном, но судьба сложилась иначе. Словом, пошел в разнос, а Груша уши развесила.

Но все же, признала Ольга Сергеевна, когда мы с ней встретились в Москве, его визит Северную столицу был позитивным. Николаю он дал урок подлинно благородного мужского поведения. Это очень важно, ведь мальчик вырос без отца. У меня голова шла кругом, откуда там взялся Коля Макукин, почему именно в Петербурге произошла их встреча, что они учинили такого.

Оказалось, они не учинили, они решили восстановить справедливость и лишить биологическую мать Анны Гроше права на фамилию и тем более на право считаться представителем русского дворянства. Эта женщина, они не хотели назвать ее по имени, оставила подлинного Гроше с дочерью-инвалидом, повторно сочеталась браком и дала своим детям от второго брака фамилию, доставшуюся ей от первого, оставленного мужа, таким образом породив лже-Гроше. А перед этим была еще более чудовищная история. Эта так называемая Гроше, в девичестве Наталья Хустова, в конце пятидесятых пыталась соблазнить мужа Агриппины. Да, да, вспомнил я, она говорила об этой интриганке, которой все же удалось реализовать свою маниакальную мечту о дворянстве и стать Гроше. Подлая баба, бросившая Анечку и художника Виктора.

Две воительницы за правое дело сделали доклад в Дворянском собрании Санкт-Петербурга, где общим голосованием, без воздержавшихся, Наталья Гроше была исключена из родословных и геральдических книг, о чем было сообщено на их сайте и в прессе. Самозванка была разоблачена и опозорена, многочисленные общества и благотворительные организации отвернулись от нее. Но увы, этим история не закончилась.

Когда-то через очередное благотворительное общество подлая Наташка, иначе ее Ольга Сергеевна из Радецких не называла, обманом выманила у Грушеньки все бумаги на захоронения Гроше, в том числе Сергея Евгеньевича, в Лавре. И этим она сейчас бахвалилась. Нет, она их даже не шантажировала, ибо ее репутация была уничтожена навсегда, без возможности восстановления. Если только получить новый паспорт и начать новую жизнь, но ее подлая натура не способна на такое перерождение. Она решила отомстить иначе - продать места на престижном, по ее убогому разумению, кладбище.

Груша утверждала, что это незаконно, что это невозможно, нереально. Но так бывает, переоформляется карточка захоронения, естественно, за безумные деньги. Понятно, что если захоронение оформлено не на продавца, с ним никто и разговаривать не будет. А так, хоронится кто-то посторонний, заявленный родственником. Памятник изначальный уничтожается, отменяется, стирается имя покойного. Как же они могли это допустить?

Вот тогда-то Ольга Сергеевна решила обратиться к своему внуку за помощью в спасении могилы ее деда, соответственно, его прапрадеда. Она уже изучила досье Николая, знала, что он может решить эту проблему. Бедный Коля, конечно, был потрясен их воссоединением. Он даже не догадывался, что у него есть бабушка. У него была невероятная реакция, его сознание не могло принять это сразу. Он подозревал, что они что-то от него хотят, это понятно. Но ей удалось растопить недоверие, и он согласился помочь родне, все быстро порешать. Николай и порешал. Пошел «побазарить с теткой», указал ей ее место.

- Николай совершенно природный человек с непосредственными стихийными реакциями. Но он не способен на причинение другому боли или ущерба.

Ольга Сергеевна впала в какую-то сентиментальную чушь, будто и не было у нее боевого прошлого. Сейчас она играла роль или впрямь была доисторической бабушкой из усадьбы.

Но Наталья, все еще Гроше, вызвала полицию. Николая забрали за нападение на эту злыдню. Когда Ольга Сергеевна подключила все свои связи, Николая выпустили под подписку о невыезде.

- Груша рассказывает ему историю рода. Он радуется больше, чем Александр, для него все открытие. Я виновата, что он вырос совершенно диким. Но его природный ум поможет нам вместе наверстать упущенное.

- Что упущенное? - не выдержал я. - Он был счастлив, пока его не объявили бароном в Бретани. Там он маялся хуже, чем в обезьяннике, и вот теперь снова попал. Бедный Коля. Где он сейчас?

- У Груши, мы с Петром Витольдовичем вдвоем вернулись в Москву. Крассовский уладил все имущественные дела в мировом суде. Наши могилы останутся нетронутыми.

Совершенный бред, не может же старческий маразм возникнуть так неожиданно и столь стремительно развиться. Она заигралась и сама поверила в свою роль из «Без вины виноватые». Я, наконец, вспомнил все эти слова и жесты старой театральной школы, даже меня провела, я проникся. Но Колю было жаль, он, действительно, без вины виноватый - это же надо из баронов да в Лавру, это тебе не движухи в Челябинске.

- Ольга Сергеевна, - сердито произнес я, - вашей могилы там пока нет, слава Богу, и Груша Платоновна жива. Вы не знали, как познакомиться с внуком и решили привлечь его к вашим делам справедливого мщения, чтобы сразу сродниться душами?

Она смутилась, но не надолго, вновь вскинула голову:

- Может, вы и правы. В деле все быстрее и надежнее.

И вдруг потухла, взгляд стал жестким и скучным. У рта появились строгие и четкие даже не морщины, а борозды. Мне стало неловко, я вернул ее к реальности, нужна ли она ей была.

- Знаете, как я вышла замуж? - она достала сигарету из портсигара и закурила, не спрашивая разрешения, просто закурила. - На пятом курсе меня вызвали в учебную часть, я хорошо знала иностранные языки. Предъявили три кандидатуры будущего мужа. Мне предложили выбрать одного из них. Я всех видела только мельком, мне было все равно, за кого, и я выбрала страну пребывания и имя мужа - Сергей. Через два месяца мы поженились. Он не ухаживал, он проходил подготовку, мы увиделись близко лишь за неделю до перехода. Там и познакомились, там прожили, прикрывая друг друга, почти всю жизнь. Где-то между командировками родился сын. Я не успела насладиться радостями материнства, пора было уезжать, снова вдвоем. Более близкого человека у меня не было больше никогда. Меня забавляют ухаживания в Дворянском собрании. Такого у меня никогда не было, но и того, что было не будет.

Она знала, что невозможно прожить то, чего не было. Романтические встречи, ухаживания, кокетство, ревность, разлуки, материнство, познание зрелости, когда у тебя появляются внуки, и старости, когда твои взрослые внуки опекают тебя. Ей все досталось сразу - муж, чужой сын, взрослый внук. А могло и того не быть, только ордена, медали, персональная пенсия, поздравления к юбилею, торжественное собрание в День разведчика. А что еще?

- Надо спасать Колю. Я пойду в полицию, расскажу, как все было. Мне должны поверить, найду адвоката, он будет оправдан. Он хороший мальчик. Говорит, что над Аней надо опеку оформить, как признают его родственником, так и оформит. Все же он ей не чужой, а четвероюродный брат. Мы все переживаем, а он действует. Думаю, если бы все сложилось в моей жизни иначе, из него бы вышел прекрасный разведчик.

[Предыдущая глава] [Следующая глава]