Издательство ФилЛиН
Е.Шевченко Ю.Грозмани    ГРОШЕВЫЕ РОДСТВЕННИКИ
Пожилая дама

Ольга Сергеевна назначила мне встречу в каком-то сетевом кафе близ дома с легкими столиками и окнами во всю стену. Я узнал ее сразу, в образе гранд-дамы она странно смотрелась в аскетичном интерьере хай-тека. Шляпка с пером и лентой, перчатки, маленькая сумочка в стразах, высокие каблуки и изысканный наряд. Никаких украшений, только тонкое кольцо на пальце, да и зачем украшения, когда ее шляпка стоила немерено, это было видно сразу.

- Закажите себе, - она протянула мне меню. - Здесь все быстро приходят и быстро уходят, никто нас не услышит, время обеда. Посетители случайны и заняты собой, думаю, моя шляпка их будирует, и они не запомнят даже моего лица, а тем более вас. Простите, голубчик, вы смотритесь совершенно нейтрально. Однако я голодна, - она выразительно посмотрела на официанта, ей тут же подали рыбу гриль, а я заказал каре ягненка.

- Еще с большим нетерпением я жду вашего рассказа, - она ловко отделяла рыбу от костей.

После моего отчета о соседе Игоря Грудневе она задумалась. Мне показалось, что за нами кто-то следит. Ее шпионская игра затянула меня, я огляделся. Внезапно я увидел Сергея Евгеньевича Гроше, но это был лишь самообман, меня смутил длинный сюртук молодого человека. Я ел своего ягненка, а она молчала, крутя бокал с «Пино гриджио» в руке.

Из всех моих родственников только она и Агриппина Платоновна могли заявлять о голубой крови. Остальные были недопесками, или вот еще одно смешное слово из мира животных - подсвинками, но это неверно, просто слова смешные. Я их по делу и не по делу вставляю, чем удивляю всех. В действительности они были полудвориками, так в нашем дворе звали собачек, у которых и след породы не проследить, давно потерялся - все на одну морду. Лисьи хитрые мордочки, маленькие заискивающие глазки, ушки торчком, хвост крючком, то ли лисята, то ли черт пойми кто, одно слово - полудворики, даже не дворняги, те все же крупнее, с достоинством. А это так - не два - не полтора, на тонких кривых лапках. За любым пойдут, кто кусок протянет.

- Ну вот что, - заговорила она приглушенным голосом, будто мы два заговорщика, случайно забредшие в это кафе, - мне понадобится небольшой диктофон с возможностью писать шесть часов без подзарядки и запас продуктов, я составлю список. Но, увы, я не смогу их принести в квартиру, а свою помощницу по хозяйству я бы не хотела привлекать, для нее я уеду на отдых. Еще нужны: новая симка, оформленная на левого незнакомого человека, и новый простенький телефон, купленный за наличный расчет в каком-нибудь мелком салоне связи у метро. А также, - она перешла на шепот, - я хотела бы знать, в чем была покойная в те трагические минуты. Остальное потом. В четверг я готова переехать. Вы не беспокойтесь, я возьму такси, надеюсь, все обозначенное мною будет уже в квартире.

- В какой? - спросил я тоже шепотом.

- Этого Игоря. Кстати, я не знаю адрес. А хотелось бы изучить район заранее, впрочем, необязательно, мое незнание может сыграть на нас.

Я ничего не понимал, кроме того, что она решила переехать в квартиру Игоря.

- Как вы там будете жить? - я не был у Игоря в квартире, но подозревал, что там холостяцкая берлога.

- Голубчик, я прошла многое, могу жить даже в палатке зимой, хотя и не люблю экстрим, - наслаждаясь моей обескураженностью, она пригубила вино. - Мне кажется, что это купаж, они добавили «Совиньон», впрочем, интересный вкус. Викентий, а как иначе мы можем воздействовать на объект, если он находится на удалении? У меня есть прекрасная легенда: я приехала в Москву, где не была уже тридцать лет, поселилась у племянника, в какой-то степени он мне племянник, во всяком случае муж племянницы. А дальше чистая импровизация в зависимости от предлагаемых обстоятельств.

Глядя на дрожащее перо на шляпке, я подчинился ее воле, даже, не возразив, что это авантюра и нелепая игра. Я не сказал, что Груднев опасен, если он продуманно и хладнокровно убил свою пусть бывшую, но любовницу. Что со своей доведенной до абсолюта аккуратностью он нездоровый человек. Я ничего не знал про психиатрию, мне всегда казалось, что психические заболевания являются следствием дурного воспитания или просто личным безобразием, игрой, но может врачи и правы - сумасшедшие существуют.

- У него скорее всего маниакальный психоз, - ответила она на незаданный вопрос. - Тем лучше, психопаты подвержены внешнему влиянию, неустойчивая психика объекта играет на нас.

- Откуда вы знаете, о чем я подумал?

- Это просто, Викентий, вы тревожно задумались, вы боитесь, что я окажусь рядом с психопатом.

Я боялся, что она окажется рядом с маньяком, который уже совершил убийство, пусть пока не доказанное нами. Но мы в этом были уверены, да так оно и было, и я не смогу ее защитить. Возражать ей было бессмысленно. Это был последний подвиг разведчика, она рвалась на баррикады. Я не сомневался, что она умеет стрелять любой рукой, передавать шифровки и маскироваться в пустыне, добывать воду из сухих листьев, разжигать костер одной спичкой. Жаль, что у меня не было такого отца, который научил бы меня тем же навыкам. И при всем этом, я не мог, не имел права, отпустить ее одну в этот бой.

- Не бойтесь, - она улыбнулась, - мне нечего терять, все уже кануло в прошлое. Все было, потому я не боюсь, а это важно, потому бояться будет он. Я справлюсь с ним, об этом говорит моя жизнь. Когда-нибудь я расскажу вам подробности, но не сейчас, сейчас у нас одна забота - охранить наш род от пятна.

Она несла пафосную чушь, только что шпагу в знак преданного служения не целовала, потому как ее не было. Но я был обычным вменяемым человеком, хоть и Гроше. С другой стороны, моя вменяемость, с учетом регулярных явлений пришельцев из прошлого, тоже была под вопросом.

- Ольга Сергеевна, - я взял ее за руку, - я не согласен. Я не могу позволить себе, - я подбирал приличные слова вместо восклицания «Какого черта», - чтобы вы рисковали собой.

Я только рассмешил ее, она запила неудержимый смех большим глотком поддельного «пино гриджио», заказала на десерт панакоту, а потом почти шепотом сказала:

- Я столько раз рисковала, что почему бы старухе на отдыхе не взбодриться, еще разок рискнуть. Поверьте мне, этот орешек я расколю, не сломав зубов. Он трусоват и осторожен, это не лучшие качества мужчины. Словом, с вас, голубчик, все по списку, это вы как-то незаметно забросьте на явку. С вас еще адрес и ключи.

Я снова взял ее за руку, вложил ей в ладонь ключи, что болтались у меня в кармане. Написал на салфетке, как водится в детективах, адрес и посоветовал быть осторожной. Она, небрежно, опустив ключи в сумочку, просила меня не провожать ее, съесть панакоту за ее здравие, и стремительно покинула заведение.

Я остался один с двумя тортиками и стыдом за то, что я ее отпустил, хотя она ведала, что творила. Или творила, потому что ведала. Только я не знал, что ведала она. Зачем ей это? Тоска по прежним подвигам? Отчаянное сопротивление старости? Сумасшедшая гордость за род, имя которого известно лишь отдельным специалистам? Даже я, погрузившись с головой в эту историю, как Стас в свои пещеры, понимал, что мы одни из служивших России, не лучше и не хуже, есть более громкие имена, но все же и наш вклад существует.

Я знал, зачем впутался в эту историю Стас - ему настоящие приключения всласть. Я признался себе в причинах моего участия - я безнадежно и безответно влюблен. Я твердил, что печаль моя светла, но это была ложь. Я понимал, что не оскорблю и не напугаю Летицию своим признанием, я сделаю все, чтобы она не догадалась, я буду только смотреть на нее. Но без этой дурацкой истории про историю я никогда бы не встретил ее, никогда.

Как никогда мне бы не пришло в голову ловить рыбу, гордиться кирпичом, признать, что Гроше прошлые, нынешние и будущие - моя семья и судьба, как бы громко это не звучало. Я просто так чувствовал, я это признал. Меня радовало даже то, что если мой сын не воплотит что-то, это свершит Сашка или не рожденный пока ребенок Ростислава, внуки Збышека или дети челябинского Коли. Потому что они теперь не только их дети, они больше, они наследники всего. Они не безродные и неприкаянные, они вспомнят родовой памятью то, о чем мечталось многим поколениям, но не сбылось. Они продолжат и завершат.

Я стал сентиментален, хотя раньше за мной такого не водилось. Я никогда не мечтал о нереальном. Все мои желания были осязаемыми, простыми и доступными, потому достижимыми. Все удавалось, и я даже считал себя везунчиком. О невероятном и заоблачном я запрещал себе думать, это было не для меня. К чему бороться и добиваться, если все хорошо и так? Я гнал от себя вопрос, что будет, когда я получу все желаемое. Сойду с ума от скуки, сопьюсь или тихо помру?

Теперь все перевернулось. Я захлебывался в делах и планах, я не успевал выполнить обещанное. Я торопился и все равно не успевал. А еще была она, и во вторник мы будем сидеть рядом, нажимая на клавиши нового синтезатора. А еще мне хотелось увидеть Сергея, рассказать, что неведомые ему сын и внучка продолжили служение его отца генерала, но, очевидно, ему душен был московский воздух. Не рвануть ли в Питер, к Агриппине Платоновне? Или? У меня родилась идея, совершенно невероятная, но выполнимая, и реализовать ее могу только я, больше некому и довериться больше некому, если только старому разведчику Ольге Сергеевне, она сможет оценить.

[Предыдущая глава] [Следующая глава]