Издательство ФилЛиН
Е.Шевченко Ю.Грозмани    ГРОШЕВЫЕ РОДСТВЕННИКИ
Флейта

После работы без предварительного звонка я отправился к Летиции, только она могла стать моим союзником и помощником в этой истории. Я купил какие-то салаты и пироги в «Азбуке вкуса», впервые я шел не с пустыми руками. Нам предстоял трудный разговор, я не знал, что решит она в этих обстоятельствах, она уже сделала свой ход, когда пустила беглого Игоря. Мне же выбора не осталось, только действие и злость на Игоря, Летицию, род Гроше, свою безалаберную опрометчивость, когда я взял в руки синюю папку и погрузился в сладостные фантазии о своей избранности и причастности.

Летиция открыла дверь. Я ожидал недоумения, растерянности, даже радости, всхлипов, вопросов, но она просто открыла дверь и отошла. За эту ночь она осунулась, у губ легла складка, нос заострился, глаза ввалились, она была бледна и куталась в шаль.

- Его нашли?

- Нет. Там не должны искать. А к тебе приходили?

- Пока нет. Но я знаю, что они придут.

Я выложил на стол снедь, подбирая слова для объяснения. Я не мог ее просить и тем более заставить сделать то, что было единственным шансом узнать правду, которая нужна и ей, и Игорю, и Сашке, а ныне мне и Стасу, и моей семье и роду, но это были не те слова, которые я скажу ей. Мне повезло, я получил отсрочку. Домой вернулся Сашка, сразу побежал к столу, его заворожили пакеты и коробки.

- Привет. Распаковывай, только руки помой.

- Тебя давно не было, а я саблю почистил. Она отлично рубит лозу, мне ее Ростислав наточил.

Летиция смотрела куда-то мимо меня, в окно, напряженно, будто ждала кого-то. Она даже не повернулась к Сашке, когда он выкладывал профитроли, рулет, котлеты, салат на тарелки, ему очень хотелось стащить кусочек, но он не позволил себе.

- Викентий!

Я встал перед ней, ожидая вопроса. Но она она проскользнула мимо меня в комнату, на ходу объяснив:

- Викентий проснулся. Простите.

- Это мой брат, - сказал Сашка. - Ты его еще не видел, а он уже большой, ему два месяца. Он голову держит, не то, что раньше. И за палец меня хватает. Скоро сидеть будет.

- А я ему ничего не привез.

- Ему пока ничего и не надо, - Саша был серьезен. - Саблю показать?

- Обязательно.

Мы рассматривали эфес, пытаясь разобрать стертую гравировку, когда вернулась Летиция. За ужином болтал только Саша, рассказывал про лето на даче в Хотьково, про брата, про школу, про планы на следующее лето. Про то, что Ростислав научил его строгать, и они даже вместе сделают лодку, хотя в Хотьково маленькие речки, но можно запускать ее в Красногорске, у Ростислава, там настоящая река. Сашка там еще не был, но Ростислав его звал. За лето он стал взрослым и рассудительным. Когда он ушел к себе в комнату, Летиция просто спросила, будто все было уже обговорено и решено:

- Что я должна делать?

- Обратиться в его отделение, сказать, что не можешь дозвониться до бывшего мужа, что ходила к нему домой, но его нет. Он должен был принести тебе алименты. И пропал, даже не позвонил.

- Сегодня? Или завтра? - мне не пришлось объяснять, зачем это нужно, уговаривать, она просто уточняла, что делать.

- Завтра, конечно, завтра. А кто с малышом останется?

- С ним пойду.

- Он, - я не хотел называть ее бывшего мужа по имени, - говорит, что его никто не видел в тот вечер.

- Может быть, - спокойно ответила она. - Хотя, что мы знаем о соседях, стоящих у окна. Так мы опередим полицию?

- Не только. Мы, то есть ты, что-то узнаем о погибшей. Может, тебе фотографию покажут? Или что-то спросят? Или что еще? Прости, ты единственная, кто может быть засланным казачком.

- Я знаю. Я сама об этом думала, - она была спокойна, даже слишком спокойна.

Я хотел взять ее за руку, но она сидела как школьница, сложив руки на стол. Она даже не притронулась к еде, так и сидела, глядя мимо меня.

- Я завтра зайду. Провожу тебя.

- Не надо, после посещения полиции я позвоню. Встретимся на улице во дворе, о времени договоримся. Я занесу Викентия домой, могу выйти на полчаса. Саша посидит с Кеней, он у нас спокойный, не плачет, только спит и ест. Хочешь на него посмотреть?

На цыпочках я вошел в комнату, где еще ни разу не был, дальше кухни ни разу меня не звали. В коляске спал младенец, раскинув руки, он был лыс и безмятежен.

- Все младенцы похожи на меня, - я повел рукой по бритой голове, и она улыбнулась.

Я не сомневался, что она не испугается, что она сделает все. Злость и ярость отпустили меня, мне было чудовищно стыдно, я ненавидел себя, я готов был плакать от бессилия. Ей завтра идти одной с младенцем, а три нестарых мужика будут ждать ее возвращения, спрятавшись по своим углам. Я ушел, уехал, а потом развернул машину и вернулся к ее дому. Я не стал подниматься, позвонил ей, сказал, что не надо ничего, не стоит идти завтра, я решу это сам, я придумаю.

- Викентий, - тихо ответила она, - до завтра. У меня уже дети спят.

Я сидел в машине, пока на ее кухне горел свет, потом его выключили, я все еще чего-то ждал. Мне казалось, что она выйдет на улицу или хотя бы подойдет к окну, но ничего не случилось. Я пожалел, что двадцать лет назад бросил курить, мне захотелось щелкнуть зажигалкой, затянуться, не выдыхая, а потом выпустить колечко, я умел делать этот трюк. Заведя машину, я в последний раз взглянул на ее окна, рядом с машиной стоял Пиотр Гроше, он протягивал мне сигару. Я заглушил машину и вышел к нему.

- Сигара. Знаешь, я в Америке пристрастился. Интереснее, чем трубка, не терпит суеты. Табак прекрасен, - он не ждал моего ответа. - Я слышал, ты попал в романтическую историю, - я не удивился его проницательности.

- Твои сведения неверны, я попал в скверную авантюрную историю в стиле Видока, - я вспомнил, понятное ему определение.

- Видок? Я знаю только одного Видока из Бурбонского полка, отчаянный дуэлянт. Это тот Видок?

- Я попал в уголовную историю, - нетерпеливо объяснил я, чтобы он не начал рассказывать подробности двухсотлетней давности.

- Ты? А я думал, этот земский страж? - я припомнил, что страж по-польски и есть полицейский. - Ты ему веришь? Я бы осторожно относился к его словам.

- Факты за него. Зачем ему бросать собственную машину?

- Чтобы прикинуться облыжно обвиненным, - в его словах была логика, но не верил я в такой изощренный план, можно ведь и сесть.

- Викентий, помогающий злу, сам сеет зло.

- Ты пришел проповедовать прописные истины? - я устал, мне хотелось поспать хотя бы пятнадцать минут или пятнадцать часов, но еще предстояла дорога домой.

- Я пришел, ибо не могу оставить вас одних. Знаешь, она похожа на Анну, мою любимую сестру. Правильно, что ты доверился ей, она сильная, она справится, а муж ее никчемный человек, он задира, а все задиры трусливы.

- Мне плевать на него, я должен оградить ее, - хорошо, что он пришел, мне необходимо было с кем-то поговорить. - Ты поможешь нам?

Он не ответил, пошел к машине, сел на переднее сидение.

- Поедем.

Когда мы вырулили на проспект Мира, он прервал молчание:

- Я плохо представляю сегодняшний мир, но думаю, что мотивы людей не меняются. Жадность, зависть, глупость, властолюбие.

- Если бы этот дурак был жадным, у него была бы другая машина, а не ржавые «Жигули».

- Если бы он был властным, у него был бы другой чин, - заметил Пиотр, пожевывая сигару, - притормози на этой площади.

Я послушно выполнил его просьбу, к нам подошел высокий человек в пенсне, я узнал его, но не мог понять, в честь чего такой сбор сегодня.

- Это мой правнучатый племянник, - небрежно махнул Пиотр.

- Мы знакомы, - я открыл дверь Сергею Евгеньевичу Гроше.

- Я подумал, он нам пригодится. Вчетвером мы справимся с этой шарадой.

- Вчетвером? Кто-то еще явится?

- Может быть, - он пожевал сигару. - Но пока нас четверо. Вместе с Летицией.

Только сейчас я осознал, какая невозможная, неподъемная, нерешаемая задача передо мной. Я даже радовался этим Гроше, если они такие же, как Летиция, а я не сомневался, что мы есть совокупность всех черт и свойств наших предков, мы справимся.

Сергей закурил тонкую папиросу с золотым обрезом, стряхивая пепел в изящную серебряную пепельницу с крышкой, которую извлек из кармана сюртука.

- Кто эта убитая женщина? - спросил он.

- Я бы тоже хотел знать.

- Печально, если она окажется самоубийцей.

- Ее все равно кто-то сбил и смылся, - я стал заводиться от его досужих размышлений, хотя злился по иному поводу, я не мог пойти в полицию вместе или вместо нее, и что мне этот опер.

Я оставил их в машине на стоянке у дома. Они увлеклись беседой о геополитике прошлых веков. Сергей оказался англоманом и германофобом, он горячо объяснял отставшему от истории Пиотру про Северогерманский союз, Германскую империю и Бисмарка. Пиотр смеялся:

- Бред - могущественная Германия. Эти князьки все равно перессорятся за первенство, их удел провинциальная глупость и европейские задворки. Даже если они объединятся, то не надолго, поверь моему опыту.

Я не стал их разочаровывать и просвещать, это был их спор.

[Предыдущая глава] [Следующая глава]