Оставалось только ждать и ничем не выдать себя. В эти томительные дни я был идеальным мужем, заботливым сыном, внимательным отцом, лучшим другом, добрым начальником. Никто ничего не заподозрил, все они нагло и весело пользовались моей щедростью в эти последние общие дни, а я забавлялся их радостью, последней, о чем они даже не знают.

На прошлой неделе мы выиграли тендер у большой нефтяной компании, договор я уже подписал, банковские гарантии предоставил. В среду нам перечислят тридцать процентов контракта, столько, сколько мне хватит - шестьдесят миллионов рублей. Ровная такая сумма в миллион баксов выходит, просто знак судьбы по курсу Центробанка. Вот и истек мой срок, осталось пять дней, сто двадцать часов. Все удачно, в четверг я всю сумму отправлю на «обналичку», в пятницу заберу деньги.

Обмануть партнера не составило труда. Лысеющий бабник, фанфарон и болтун согласился посидеть в среду в кабачке. Среда - это маленькая пятница, а пятница - конец трудовой недели. Все прекрасно, мы получили заказ, который прокормит нас минимум полгода. После третьей рюмки, когда он начал болтать о любовных победах над парикмахершами, которые с легкостью потом становились младшими бухгалтерами в нашей компании, я понял, что пора приступать к делу. Я объяснил ему, бог знает, что будет с долларом после Нового года, а нам оборудование и материалы по контракту покупать, лучше все бабки перевести в валютный кэш, потом мы их вновь заведем на расчетный счет. Я был уверен, что сегодня мне удастся отправить его в загул, чтобы завтра спокойно обнулить банковский счет предприятия. Одномоментное перечисление такой суммы в адрес фирмы-однодневки по-любому насторожит мою бухгалтерию, поэтому я подготовил протокол собрания собственников, в котором одобрялась сделка. А вывод денег одним траншем, объяснил ежедневным подорожанием услуг за «обналичку» перед новогодними праздниками. Витон ничего не заподозрил и подмахнул протокол и реестр платежей.

Сейчас ему было не меня, он распустил павлиний хвост, стал оглядывать зал ресторана-стекляшки «Бухарская ночь» (в народе «Бухгалтерская ночь»), бывшее кафе «Ветерок», с восточной и русской кухней одновременно. Ему отчаянно не везло, сидели две дебелые тетки, обсуждая налоговые декларации, и три юных студенточки, для которых мы старая рухлядь. У партнера было замечательное чутье, он никогда не подходил к девушкам, которые его сразу пошлют. Витон выбирал надежных, которые согласятся после двух рюмок коньяка под протухший оливье, а потом кофе латте с пирожным, поехать на дачу попариться в баньке. Далее ее разбитые мечты, новая телка в офисе и двухдневные каникулы, то есть запой, у партнера.

Сегодня ему (и мне) отчаянно не везло. Я занервничал, злой и похмельный партнер мне завтра в офисе ни к чему, вдруг он что-то заподозрит или из вредности упрется. Тоска охватила меня, и тут явилась она - отличная стерва лет сорока, может, сорока пяти. Она оценивающим взглядом окинула пространство, я ее не заинтересовал, а вот в Витона она вцепилась. Специально прошла мимо нас, «случайно» коснувшись его плеча. Он сразу воспрял, осмотрел ее длинные ноги в кожаных штанах, ноги были хороши. Витон и не знал, что встретил счастье на всю жизнь, такой день был сегодня, все всем удавалось.

Теперь я ему мешал. Глядя только на нее, он уже не знал, как избавиться от меня, чтобы продолжить этот вечер вместе с ней, я был совсем некстати и ни к чему. Он попрощался со мной до понедельника, намекнув, что раньше чем к обеду его не ждать, и это тоже было как нельзя к случаю.

Я заехал домой к главбухше передать утвержденный реестр платежей. Объяснил, платить надо чем раньше, тем лучше, а я с предновогодними пробками на работу доберусь, дай Бог, к одиннадцати. Главбух зарделась, предложила проходить. У нее, совсем перезревшей и созревшей, но все еще милой и ухоженной (а чем было заниматься, кроме как холить себя) явно были какие-то смутные надежды в отношении меня. Мне даже стало жаль эту томящуюся женщину, и, может быть, еще год назад я бы ее пожалел, хотя держался правила не заводить романов на работе. Но она пришла к нам в марте, а я уже увяз в Грошевой истории. Только сейчас я понял, что она была моим ангелом - все делала правильно и вовремя. Она без единого слова выходила на работу в выходные, а я принимал это как должное. Я не знал, что ей сказать доброго и что сделать хорошего, поэтому я просто молча топтался в прихожей.

Сейчас я был перед ней виноват. Ее будут таскать следователи и спрашивать, как так произошло и случилось. А она будет вспоминать наш единственный вечер без посторонних, когда я даже дальше тесной прихожей не прошел и сказать ничего не мог, хотя все понял. Она все придумает потом, она сочтет реальностью то, как могло бы быть, но не сложилось, потому что она засмущалась. А я не сделал первого шага, потому что не ждал от нее столь отчаянного проявления чувств. Она больше так никогда не сделает. Она поселит у себя младшую сестру с ребенком из Калуги, которая сбежала от мужа или он ее бросил, не суть. Она займется этим ребенком, он будет любить ее как родную мать и в тринадцать лет даже займет четвертое место на Московских соревнованиях по греко-римской борьбе. И она будет гордиться этим сильным мужчиной.

В эту же ночь Витон сойдется с Танькой, парикмахершей из Полтавы, сбежавшей в Москву с сыном, который будет поступать в техникум. Она отправится с моим партнером на дачу, где они проведут пять волшебных дней. Он не будет, как обычно, заказывать пиццу. Она приготовит ему картофельные лепешки, которые он последний раз ел в родной деревне под Ивано-Франковском, когда еще его мама была жива. Оладьи будут как положено - хрустящие и с золотистой корочкой, а к ним ложка сметаны с чесноком и укропом. Тогда он поймет, что никогда не расстанется с этой ненасытной женщиной. В эту ночь он так и не заснет. Он забудет об обещании тестю, какому-то нефтяному барону, вытянувшему его наверх жизни, никогда не оставить жену, его дочь.

На следующий день утром Витон был самым счастливым придурком. Он никак не мог расстаться с этой не очень молодой Танькой, которая хозяйкой ходила по его дому, куда жена приезжает раз в год да и то, поджав губы, смеется над тем, что он теплицу завел, где огурцы выращивает. Отличные огурцы. Он пытался рассказать жене, что Фермер 1 лучше, чем Зозуля, еще отличные Хуторок и Миранда. И сало в холодильнике у жены дрянь соленая, просто какой-то мерзкий жир. А сало оно же прозрачное и тает, как сливочное масло, только прожилочки и остаются. Он вспомнил тот самый вкус, благодарно посмотрел на Таньку, которая тоже оценила сало, и завис до самого понедельника, когда меня уже не стало.

Потом, до меня дошли слухи, он так и не вернулся из этого дома где-то на границе с Владимирской областью. Они даже завели свинку и пять курочек, но может быть, это просто было вранье завистливых людей. Хотя мне хотелось, чтобы это было правдой. Он был неплохой парень, хотя глупый и жадный, но иногда мог что-то изобразить. Я любил его историю, которую он в очередной раз рассказал в наш последний вечер. Старшина Ничепорук, которого он поминал всегда, учил молодых бойцов носить в кармане конфетку, чтобы отдать случайному ребенку, вдруг это твой, заключал старшина свою притчу. А конфетку всегда носил в кармане, и Витон тоже.

Мне не было жаль моего веселого партнера и тех, с кем я подписал контракт, который никогда уже не выполню, даже если выплыву из передряги живым. Они как-то восстановят недостачу и построят свой нефтепровод, который будет качать жидкое золото куда-то в Европу, принося им законные барыши и прибыли. Меня не мучили сомнения, мне не было стыдно, я спокойно спал все эти дни.

Меня заботило только одно - кем я стану, избавившись от того, что невозможно испытывать более. Я хотел побега или смерти, но главное - избавления от того, в чем я барахтался ныне. Я хотел дела, о котором еще не знал, служения, любви, свободы, выбора, воздуха, беспечности, в конце концов, я хотел стать тем, кем мечтал стать в детстве, когда выбирал, куда отправиться после школы. Я не буду строить корабли, как и самолеты, но я могу жить у моря, поднимаясь на скалы по утрам. И потому я решил украсть миллион долларов в своей же фирме, оставив партнера и заказчика с носом, зная, что буду проклят и объявлен в розыск.