Дома оказалось хуже, чем я думал, это я понял по перекошенной улыбке жены, которая делала страшные глаза и даже не орала, что я пьян. Я стал бормотать что-то про проблемы на объекте, про то, что телефон сел, про то, что я виноват и последняя свинья, я исправлюсь, просто такова была ситуация.

- Ситуация? От тебя разит, я не понимаю, во что ты вляпался. Откуда она взялась? Где ты ее, вообще, нашел? - я ничего не понял из ее монолога, но после сегодняшнего дня был готов ко всему. Я шагнул в дом и увидел огромную толстую тетку в веселых высветленных кудряшках, она развалилась в моем кресле, а я не любил, когда кто-то сидел в моем кресле и пил из моей чашки. Она радостно ела торт, и этими грязными руками обняла меня, прижав к своей весьма внушительной груди. Я ее видел впервые.

- Брат, - прочувственно сказала она, не отпуская меня из своих объятий, - брат.

Я вспомнил, что на прошедшей неделе написал десяток писем возможным родственникам, они пока не все ответили, но этой тетки не было среди них, точно не было. Она поняла мою растерянность. Я старался не дышать парами джина ей в лицо, но судя по ее радостной морде, тетку это совсем не пугало.

- Я Лелик.

«А я Болек», - подумал я грустно, очень захотелось махнуть рюмку, но Маришка смотрела строго, на столе был только чай. Маришка еле сдерживалась, в доме находилась какая-то самозванка, к тому же я пока не поведал жене о своих изысканиях, хотел как-то по случаю, но случая пока не подворачивалось.

- Ну Ольга Гроше, это я, прости, - хлопнула она меня по плечу. - От волнения не сообразила, как назваться. Ты мужу моему Вовану писал, мол, брат нашелся, но его нет, я за него прочла. И вот сразу к вам. Ну что, махнем по маленькой за встречу, - она достала из кошелки бутылку чего-то мутного. - Это брат мой самогон гонит, отличный, весь район знает. Что там виски? Марин, тащи рюмашки, - скомандовала она. Маришка тихо подчинилась.

Ольга разлила всем по сто граммов. Марина, поджав губы, молчала. Я знал, что она злится, всегда так - губы подожмет, молчит, молчит. А потом в слезы и крик, а потом я капаю ей валокордин, смачиваю полотенце уксусом, прикладываю к вискам. Обещаю, что больше никогда это, что угодно - это, не повторится, такой ритуал. Она меня прощает, мы миримся, я держу ее за руку у телевизора, она прижимается к моему плечу, все хорошо.

- А Владимир... - я не знал, как спросить вдову, не придумал, что мне сказать по поводу родственника, никогда не виданного.

- Вовка? Срок мотает. Ну что между первой и второй перерывчик небольшой, - она положила колбасу на сыр, прикрыв ломтиком ветчины, и проглотила в два укуса. - Ты, братан, не подумай чего плохого. Это все так получилось. Вовка - он шофер на личной машине, а вечерами - в народной дружине, ну так у нас в Томске говорят. Они хачей на рынке гоняли, чтобы те народ не грабили, и надо же было, чтоб один хачик затылком приложился, дуба дал, а Вовку с металлическим прутом повязали, а он же прут только так, для самообороны. Ну он про остальных ни гу-гу, иначе они бы ему на полную катушку накрутили, ты же ментов знаешь. Вот и огреб червонец. Вовка парень хороший, сынка моего как родного любит, фамилию ему вашу дал, он за людей радел, хачи со своими ценами оборзели, грабят народ, так он и встал за справедливость, а они говорят, на почве межнациональной розни. Но ты же его не бросишь, - Лелик опять разлила. - Я к нему каждый месяц на свиданье, харчей там, курева, чая забросить. А вертухаи грабят, им же тоже подавай.

Маришка совсем ошалело смотрела на меня, не ожидала жену сидельца принимать. Супруга сослалась на какие-то дела и оставила нас одних, чтобы мы по-родственному посидели. Лелик сразу приступила к делу. Я же должен понимать, что без бабла на зоне никак, а Вовану еще семь лет мотать, она уже на двух работах пашет, пацана забросила совсем, глядишь, в дурную компанию попадет. А он толковый, все же Гроше. Ему бы надо в спорт записаться, а там на форму потратиться, он в футбол отлично играет, что какой Рональдо.

- А может, в музыку, на ударные, - неожиданно выдала она и отбила руками по столу самбу. - Я же тоже в детстве танцевала латинос, знаешь, как мне самба давалась, - лишь бы не стала показывать, взмолился я, у меня тут всюду хрупкие предметы. Но она ограничилась лишь отбиванием ритма по столу. Маришка вернулась на шум и спросила, будет ли гостья ночевать, пора уже.

- А, ну да, я к вам всего на пару дней. Завтра к Матронушке схожу, помолюсь, маляву ей оставлю и обратно. Приютите же меня, дорогие мои?

Я посмотрел на Маришку, она, хоть и истеричка, но всегда по делу, когда я неправ, а так человек добрый и отходчивый. Она пошла стелить кровать в гостевой комнате.

После безумной ночи у меня слипались глаза, и даже Лелик меня уже не пугала, да и ей хотелось прилечь, все же разница с Томском по времени велика, там давно уже глухая ночь.

Но увы, мне предстояло долгое объяснение с Маришкой. Кто эта тетка, где я был, почему надрался, сколько еще народу у нас в родне? Я умолчал только про Пиотра и про инструменты, купленные Роське, сказал, что китайскую дрель ему подарил. Маришка все-таки умная женщина, она простила меня, дурачка. Ее волновала эта криминальная тетка, а мы у нее даже документы не видели, мало ли, что она скажет. Я и у Петра верительные грамоты не спросил. И правда, я дурак. Дверь в спальню распахнулась, в шелковом халате с драконами и хризантемами вошла Лелик.

- Я же забыла вам паспорт показать, чтобы не подумали чего, я правда - родня.

В паспорте было указано, что она Ольга Ивановна Гроше, тридцати шести лет от роду, жительница города Томска, проживающая на улице Бела Куна.

- Вот ведь, какие вы люди, настоящие Гроше, чужого человека в дом пустили, приютили, святые вы, как мой Вовка, я-то вам чужая, - залилась она пьяными слезами, похоже, она добавила еще.

Маришка встала, пошла укладывать гостью. Она прониклась ее историей и даже простила мне этот невероятный визит. Она даже меня простила, что с меня взять, раз я такой, особенный, она же понимала, когда замуж шла, какой я, вот только бы мне пить бросить, все это пьянки виноваты, не сомневалась она. Она даже согласилась немного помочь брату-сидельцу, но в разумных пределах, она понимает, что такое одной с ребенком на двух работах.

Хорошая она, всех понимает, знает, как тяжело даются деньги, хотя сама отработала года полтора, строго до декрета. А потом с ребенком три года сидела, а потом сокращения пошли, кто же молодую мать после трех лет отпуска обратно возьмет.

Наконец, я заснул после двух безумных дней, решив взять отпуск от поиска родственников, хотя бы на недельку. Но было не суждено.