Збышек разбудил меня на рассвете, он собрался на рыбалку и решил позвать меня с собой.

- Знаешь, Викентий, если ты ловил с кем-то рыбу, то можешь сказать о нем все. Идем, пока не рассвело. Сейчас будет хороший клев.

Он протянул мне две удочки, баночку с крючками и грузиками, выдал сапоги, да и не сапоги вовсе, а бродни, и даже шляпу с широкими полями. Он ничего не сказал о вчерашнем споре, он не хотел говорить вовсе.

Я ненавидел рыбалку. Мой дед по бросившему меня отцу был рыболовом, уходил удить на заре, приносил десяток карасей к завтраку. Он пытался и меня приучить к этому утомительному занятию. Но мне не нравилось вставать утром, в сумерках идти на озеро и тихо сидеть, стараясь не заснуть, испытывая мучительное чувство голода. Принесенный хлеб шел на прикорм рыбам, а наживкой были черви, к которым и притронуться противно. Я клевал носом, мерз, ожидая, когда эта пытка закончится. Брат Венька таскал плотву, умело снимая рыбок с крючка, дед смотрел на него одобрительно, а мне после какой-то очередной рыбацкой пытки сказал, что я толстый мерзавец и из меня ничего толкового не выйдет. Лучше бы меня к нему и вовсе не отправляли на каникулы. Я не заплакал сразу, я плакал потом, но к деду с той поры ехать не хотел, да он и не настаивал, я был не самым любимым внуком.

- Знаешь, Викентий, почему с человеком нужно хоть один раз пойти на рыбалку? - Збышек шел по тропинке передо мной. Я молчал, он не стал ждать моего ответа, не поворачиваясь, ответил сам себе и мне заодно.

- Только там ты узнаешь, может ли он понимать тебя без слов, может ли он ждать рыбу, терпеливо, долго, не заснуть, не уйти с берега. Важно, как он будет вести клюнувшую рыбу - резко или плавно, дав ей спокойно прожить ее последние минуты. И как потом примет решение выдернуть ее. Увидеть, как он снимет ее с крючка. Отпустит ли он малька расти или жадно бросит в ведро. Ты любишь рыбалку, Викентий?

- Я ловил рыбу только в детстве, - буркнул я.

Збышек засмеялся:

- Тебе понравится. Мы же братья, мы Гроше, - вчерашний спор был забыт.

Но он продолжил:

- Не обижайся на моих соседей. Они так думают. Их в этом убедили, их много лет убеждали, и теперь они так думают. Они не обладают теми знаниями, что есть у тебя, и потому видят мир только с одной стороны. Я тоже был таким. Еще недавно. Сейчас я начал думать иначе, но, Викентий, мне тоже трудно отказаться от того, что я знаю всю свою жизнь, это как стать другим. Ты приехал, и я стал другим, чуть-чуть, на одну рюмочку, - он протянул мне фляжку, я отхлебнул сливовицы, и стало теплее, он пригубил после меня. Дальше мы шли молча, Збышек придерживал ветки ракитника.

Мы встали на берегу озера. Збышек дал мне удочку, сам установил две, кинул в воду шарики хлебного мякиша и жестом попросил молчать. Только комары нарушали тишину, я отмахивался от них, осторожно, чтобы не спугнуть проснувшуюся рыбу. Мы закинули удочки, нацепив на крючок живого червя. Мне не удалось насадить червяка с первого раза, я порвал палец. Я вообще был неуклюж и нелеп в этих Мазурских озерах. Мне мешала мошкара, ветки, сырость, мне хотелось вернуться в дом, но тут из глубины поднялась стая серебристых мальков, которые жадно глотали прикормку и хватали червяка на крючке. Они искрились и рвали моего червяка на куски, которые не могли даже заглотить. Они роняли эти оторванные куски мяса, а потом бились за них. Я не понял, зачем мы пришли на эту рыбалку, где кишмя кишат мальки не больше моего пальца. Збышек увидел мое смятение.

- Не переживай, Викентий, большие рыбы не приходят сразу. Они отправляют мальков, чтобы те все разузнали. Большие рыбы наблюдают за ними, они приплывут потом, позже, если мы не спугнем их. Ты не беспокойся за эту мелочь, они только кушают, они не могут заглотить крючок, он слишком велик для них. Им ничего не грозит, - Збышек улыбался, поглаживая свои усы. - Им еще предстоит стать большой рыбой. А пока они сущие дурашки. И им нечего бояться, как всем наивным существам.

Я хотел спросить, о рыбах ли он, но Збышек не хотел возвращаться к вчерашнему спору. Он отвернулся, уставившись на поплавок, который дернулся и затих, а потом опять дернулся. Збышек повел леску, тихо кругами подводя ее к берегу, он не тянул леску на себя, он играл с рыбой, будто вез ее по горной дороге. Я даже не понял, как у него в руке оказался большой, с ладонь, золотой карась. Это была добыча. А вокруг моего обглоданного червяка так и крутилась мелкая плотва, не умеющая даже сесть на крючок. Збышек вытащил еще одного карася. А я все дергал удочку, стараясь распугать серебристую мелочь, но они были упрямы и продолжали дожирать моего червя. Поплавок Збышека ушел под воду, он пощипал усы. Случилось что-то неординарное, что-то нерядовое, я видел, что он не знает, как быть. Я молчал, он, не отрываясь, смотрел на ушедший под воду поплавок и натянутую, готовую лопнуть леску.

В это время у меня тоже кто-то заглотил крючок, настойчиво дергая поплавок, я рванул удочку и увидел маленькую рыбку, породу которой даже не знал, она была от силы сантиметров десять, но это была рыба. Я перестал смотреть на Збышека с его ушедшим под воду поплавком, лихо снял зеленую рыбку, бросил в свое ведро, не зная, что с ней делать. Может, отпустить гулять дальше, пусть растет, но планшет и телефон, по просьбе Збышека, остались дома, а я хотел запечатлеть свою добычу. Поэтому я решил набрать в ведерко воды, подошел к берегу, зачерпнул, но тут Збышек вытащил свой трофей. Я вздрогнул и упустил ведро, вместе с пойманной рыбой, пришлось прыгать в воду, чтобы спасти хотя бы ведерко. Когда я, мокрый по пояс, но не промокший, благодаря своей амуниции, вылез по скользкому берегу, Збышек снимал с крючка огромную рыбину с плоской головой.

- Толстолоб. Килограммов пять, может, и шесть.

- Толстолобик? - такого монстра я не видел.

- Плохо, что он большой. Будет отдавать тиной. Но Агнешка умеет его приготовить, так никто не умеет, ни у кого не получается, только у нее. Где твоя уклейка?

- Уплыла, - я не понял, как он успел заметить мою рыбку, бросившую меня.

Больше у меня клева не было, а Збышек вытащил еще трех карасей и две красноперки, он как-то отличал их от плотвы. К семи утра мы были дома. Агнешка сразу кинулась разделывать огромного толстолобика, обещая порадовать нас к обеду котлетами. Довольный Збышек с полным правом взял бутылочку сливовицы, набил трубку, и мы вышли к сараю, чтобы обсудить рыбалку.

- С крещением тебя, Викентий, ты окунулся в наше озеро. Теперь ты настоящий поляк.

- Я православный, - буркнул я. - И я считаю...

- Прошу тебя, не спеши. Мои соседи правы, их поймали и посадили в садок, где кормят жирным червем, они думают, что это озеро. Ты думаешь иначе, но ты нетерпелив, я видел, как ты подсек рыбу, она обхитрила тебя. Но и ты, Викентий, не знаешь всей правды. Ты знаешь одно, они другое, вы все повелись на приманки. Но ты пока не схватил крючок.

- Я думал над этим, я читал воспоминания и книги по истории, они не хотят думать.

- Все мы не хотим думать, все мы, как рыбы, - Збышек со своими длинными усами и впрямь был похож на толстолобика, которого он только что выудил. - Но мы, словно мальки, хватаем, все подряд, не думая о крючке. Я понимаю тебя, но ты еще не большая рыба, поэтому тоже пытаешься кусаться. А большая рыба сидит на дне, ждет, когда можно съесть малька. Знаешь, как у нас ловят больших карпов? На облако. В ком каши втыкают четыре крючка, каша расползается в воде, карп ее засасывает и даже не понимает, как крючок вонзился ему в глотку. А потом его нужно долго водить, он не сорвется. Вот так и мои соседи. Они заглотили крючок с кашей.

- Я не рыба.

- Ты не большая рыба, - повторил он. - И ты не рыбак, ты нетерпелив, ты не можешь ждать и наблюдать.

- Я не люблю ждать, по мне лучше догонять, - засмеялся я.

- Ты ловишь призраков, не зная, кто они. Ты веришь всем этим бумагам, которые они сами сочинили про себя. Ты не знаешь, были ли они благородны и честны, или они были совсем не теми, за кого себя выдают.

- А ты знаешь?

- Я знаю, что я поляк, а все остальное неважно. Я знаю, что тут моя земля. Мне было неуютно в Силезии, там я не хотел быть поляком, я сам не знал, кем я хочу быть. Но здесь я поляк, и я умею ловить большую рыбу.

- А я хочу узнать, кто я.

- Это так важно, Викентий? Зачем тебе это? Это накладывает некие требы, - он с трудом подобрал слово на русском. - Ты будешь обязан думать, как русский или поляк, встать на ту или другую сторону. А если ты окажешься итальянцем, одна Матка Боска знает, куда тебя это заведет. Пока ты говоришь, как русский. Зря ты кричал на моих соседей. Они не самые славные люди, но они хорошие соседи, они поляки, они давно заглотили крючок.

- И уже не сорвутся.

- Не знаю, Викентий, не знаю. Сейчас трудно поймать карпа на облако, хотя мои соседи продолжают это делать. Большая рыба умна, ей периодически нужно менять наживку, она перестает клевать на то, что было раньше, надо менять снасть. Знаешь, я ловил разными удочками, а сейчас вернулся к простой удочке своего деда, рыба забыла ее. И я самый удачливый рыбак на наших озерах.

Наша неспешная беседа была прервана появлением гостя. Он был русским, и сначала Збышек решил, что Коля, так представился гость, заблудился. Он предложил ему рюмку и закуски, как положено доброму хозяину. Коля махнул рюмку, и тут все стало проясняться.